Великая иллюзия сознания.

WhatsApp/Telegram +7 (916) 243-87-61

24.09.2014

Великая иллюзия сознания.

Доброе утро, трейдеры!

Материал из интервью кандидата психологических наук Марии Фаликман

передаче «ПостНаука» на радио «Русская Служба Новостей».

— Чем занимается когнитивный психолог?

— Он занимается экспериментальным изучением человеческого познания, то есть тех процессов, которые позволяют нам получать информацию из окружающего мира, — это прежде всего ощущение и восприятие (зрительное, слуховое, тактильное и так далее). Процессы, которые позволяют эту информацию выбирать и удерживать, — это процессы внимания, а процессы, связанные с ее хранением и последующим использованием, — это память. Процессы, которые связаны с ее преобразованием, с получением новой информации, недоступной нам непосредственно, — это процессы мышления. А то, что связано с мысленным преобразованием образов, конструированием того, чего мы никогда не видели или не слышали, — это процесс воображения, тесно связанный с творчеством. То есть в этой шестерке (ощущение, восприятие, мышление, память, внимание и воображение) первые три процесса дают нам знания о мире, а вторые три процесса, по сути, задают ось психологического времени — психологическое прошлое (накопленный опыт), настоящее (актуально обрабатываемая информация) и будущее (предвосхищение, конструирование того, чего пока нет). Такую классификацию познавательных процессов предложил в свое время психолог Лев Веккер. Всё это, а еще речь, которая, помимо всего прочего, помогает нам управлять работой всей нашей познавательной системы, и есть область деятельности когнитивного психолога.

— Имеет ли это какое-то прикладное значение?

— Несомненно, имеет. И когнитивная психология, и когнитивные науки очень широко применимы на практике. Например, чтобы научиться правильно учить, мы должны понять, как знания лучше усваиваются. Для того чтобы восстанавливать восприятие, память или внимание человека с локальными поражениями головного мозга, мы должны понять, как эта система организована. Для того чтобы была эффективной реклама, для того чтобы информация легко считывалась с сайта, мы должны понять, как организованы наше восприятие и внимание, как мы выбираем ту информацию, которая нужна, что нам мешает, куда мы смотрим первым делом, когда попадаем на сайт или держим в руках рекламный буклет, куда мы наверняка не посмотрим. Если мы разместим рекламу компании там, куда, согласно исследованию с регистрацией движений глаз, никто не посмотрит, то грош цена такой рекламе. А это как раз когнитивная психология.

— Что когнитивные психологи знают сейчас о зрительном внимании?

— Поскольку этот предмет для когнитивных исследований — один из самых фундаментальных, знаем довольно многое. Говоря о вещах, которые имеют прямое отношение к практике, мы немножко знаем о тех механизмах, которые стоят за ошибками нашего зрительного внимания. Почему мы часто не замечаем того, что происходит буквально перед нашими глазами, почему нам так трудно отыскивать изменения, произошедшие в зрительной сцене, вплоть до того, что мы можем не заметить смены нашего партнера по общению. Почему мы не замечаем каких-то повторов, неважно, в изображении, в тексте и так далее. Все эти явления условно называют «явлениями слепоты по невниманию». Как только появились возможности широкого вещания через интернет, буквально за несколько лет все узнали о знаменитом исследовании чикагского психолога Дэниела Саймонса и его коллеги Кристофера Шабри с невидимой гориллой. Это были очень яркие эксперименты, которые на самом деле воспроизводили эксперименты 30-летней давности другого знаменитого когнитивиста Ульрика Найссера. Две команды игроков перекидывают друг другу мячи. Человека инструктируют следить, подсчитывать количество передач в одной из команд, он честно считает, насчитывает 14 передач, иногда ошибается. И абсолютно не замечает, как через весь зал проходит человек в костюме гориллы, мохнатенький такой, останавливается посреди комнаты, бьет себя в грудь и идет дальше. Почему-то это оказывается за пределами нашего внимания, хотя, казалось бы, очень яркие стимулы, может быть, даже жизненно значимые — все-таки горилла не самое безопасное животное.

— Почему мы этого не замечаем?

— Дело в ограничениях нашего внимания, в том, что оно привязано к той конкретной задаче, которую мы решаем. Грубо говоря, мы собираем ту информацию, для которой у нас в голове в настоящий момент активированы предвосхищающие схемы, соответствующие поставленной задаче. Такое объяснение тоже предложено Найссером. Вот мы следим за командой игроков в белых футболках, которые передают мячи. И в схему передачи мячей между ними мы информацию вбираем, а информацию за пределами этой схемы мы теряем, хотя иногда она оказывается очень важной.

Другое такое же яркое явление — это так называемая «слепота к изменению», когда мы не замечаем появление, исчезновение, изменение цвета или каких-то других характеристик одного из объектов в зрительной сцене. Главное, чтобы в момент изменения предъявление сцены чем-то прерывалось, как при циклическом обрыве пленки, потому что, например, если перед нами красный мячик тут же становится белым, у нас даже на периферии сетчатки есть детекторы движения, благодаря которым это изменение мы заметим. Однако если мячик стал белым в тот момент, когда мы моргнули, мы можем не заметить, что он поменял цвет.

Тот же Дэниэл Саймонс проводил дивные эксперименты в университетском кампусе, смоделировав этот разрыв пленки в реальной среде. К человеку в кампусе на дороге подходил другой человек с картой и спрашивал, как пройти туда-то. Наивный испытуемый начинал ему объяснять, и тут между ними строители проносили дверь — вот вам разрыв пленки. При этом один из несущих дверь менялся местами с экспериментатором, а испытуемый продолжал объяснять дорогу, не замечая смены собеседника. Решили, что это не показательно, потому что все смотрят в карту, и изменили ситуацию: помощник экспериментатора просил сфотографировать его на фоне университетской достопримечательности. Стоит человек прямо в кадре, испытуемый целится в него фотоаппаратом, несут дверь, люди меняются местами, испытуемые этого не замечают.

Вопрос: смотрят не туда или смотрят не на то? Важный вопрос. То есть либо мы выбрали не то место в пространстве, и наше внимание направлено не в ту точку, где происходят изменения, либо мы не замечаем, какой изменился объект. Психологам немного помогли ответить на этот вопрос физиологи с использованием функциональной магнитно-резонансной томографии. Зная, какие зоны мозга связаны с пространственным перенаправлением внимания, а какие с обработкой информации о конкретных объектах и с их опознанием, исследователи смогли показать, что эти две ситуации (когда мы не замечаем изменений и когда мы их замечаем) в мозге отличатся активацией зоны, связанной с обработкой пространственной информации, про которую считается, что она осуществляется неосознаваемо. Получается небольшой парадокс. Неосознаваемые процессы пространственного перенаправления внимания оказываются жизненно необходимы для того, чтобы заметить и осознать произошедшие изменения. Во всяком случае, какой-то ответ у нас появился.

А вопрос на самом деле крайне важный, потому что тоже имеет большую практическую значимость. Вот эта слепота к изменению — это слепота водителя, который не замечает пешехода или велосипедиста, появившегося в то время, когда на стекло попали брызги грязи от встречного грузовика, а может быть, когда водитель моргнул или перевел взгляд, потому что, когда мы переводим взгляд, в течение небольшого периода времени около половины секунды мы не можем собирать зрительную информацию, так устроен механизм. А сами этого не замечаем, потому что информация, которая была доступна перед миганием, удерживается в буфере, в нашей зрительной системе. Если мы научимся управлять вниманием водителя и создадим какую-то систему искусственного привлечения внимания к объектам, которые видеокамера может зафиксировать, потому что у нее ограничений внимания нет, будет очень и очень здорово.

— Сейчас у нас есть огромное количество источников информации, которая сыпется со всех сторон, включая соцсети, интернет, радио, телевидение. Что происходит с нашим вниманием в связи с этим?

— Мы не замечаем, сколь многого мы не замечаем — я бы сформулировала так. Конечно, мы приобретаем какие-то новые навыки, работая с информацией, но теряем очень многое. Недавно мне довелось сидеть в экспертной панели на лекции одного американского психолога, после которой мы проводили такой эксперимент — у нас люди решали задачки. Один человек решал задачку в диалоге с другим человеком, а третий испытуемый решал задачку в диалоге с компьютером. Задачки были типа «Что? Где? Когда?». И я была совершенно потрясена, увидев то, чем в последние лет 20 занимаюсь в науке. Барышня, найдя в интернете ответ на вопрос, банально его не заметила. Он был на экране, мы все видели его. Она просто не посмотрела туда, где он был, потому что быстро листала страничку, пролистнула вниз и ответить на вопрос не смогла, в то время как два человека, которые вели диалог друг с другом, на вопрос ответить смогли. По сути дела, проигрыш в диалоге с компьютером случился просто из-за того, что человек потерял, не заметил на экране нужную информацию. И очень часто мы сами не замечаем, что ее потеряли. Нам кажется, что мы видим больше, чем на самом деле. Последние годы в когнитивных исследованиях философы, психологи и физиологи даже вводят термин «великая иллюзия сознания». Нам кажется, что в сознании есть все, а на самом деле очень немногое — то, на что мы в данный момент обращаем внимание. А то, на что мы его не обращаем, теряется иногда безвозвратно.

— Какие перспективы есть у когнитивных исследований, у когнитивной психологии?

— Область движется вперед семимильными шагами. Это связано не только с естественным движением науки, но и с фантастическим развитием методов, таких как функциональная магнитно-резонансная томография, воздействие на мозг с помощью магнитных полей, методы, связанные с расшифровкой и перешифровкой мозговой активности. Нейронаука постепенно поглощает все остальные области когнитивистики, начиная от психологии с лингвистикой и заканчивая даже философией.